— Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад изысканный бродит жираф. (Н. Гумилёв)
Заглянув на кинопоиск в поисках уже не помню чего, по каким-то связям переходя от фильма к фильму и от актёра к актёру, я случайно попала на Охотников за привидениями. Когда искала нужного мне актёра, кажется, десяток раз скользнула по его фотографии взглядом и не задержалась. И никак не могла взять в толк, почему третьего главного героя нет в списке актёров.... А потом поняла.
Он есть в списке. И в самом начале. Четвёртый. Просто... я даже не предполагала, что эта фотография соответствует той моей детской любви...
Я смотрела Охотников раз 10. Давным-давно. Когда мы с папой садились вечером на диван и вставляли в видеомагнитофон недавно купленную или давно любимую кассету. Я вглядывалась в торчащие кучеряшки, тонкие губы, смешную длинность и худощавость, рассматривала очки, которые ему так невероятно шли и представляла себя той рыжей короткостриженной секретаршей в таких же очках, которой он так нравился.
И ещё там было 2 пару-секундных момента, которые я могла пересматривать, наеврно, сотнями раз. В первом фильме, где-то в конце, чуть ли не в титрах, Эгон *кажется, тогда я слышала в переводе Игн* поворачивался на секунду в камеру в своём белом лабораторном халате, с чашкой кофе в руке, и улыбался. Или, скорее, "ухмыкался".
И ещё 1 секунда. Из второго фильма. В самом начале. Библиотека, он в наушниках прослушивает, кажется, стол, а его напарник бьёт по этому столу книгой.
У меня как-то не укладывается в голове, что мой любимый Игн/Идн стал вот таким:
Вполне себе миловидный, жизнерадостный... дедушка.
Он есть в списке. И в самом начале. Четвёртый. Просто... я даже не предполагала, что эта фотография соответствует той моей детской любви...
Я смотрела Охотников раз 10. Давным-давно. Когда мы с папой садились вечером на диван и вставляли в видеомагнитофон недавно купленную или давно любимую кассету. Я вглядывалась в торчащие кучеряшки, тонкие губы, смешную длинность и худощавость, рассматривала очки, которые ему так невероятно шли и представляла себя той рыжей короткостриженной секретаршей в таких же очках, которой он так нравился.
И ещё там было 2 пару-секундных момента, которые я могла пересматривать, наеврно, сотнями раз. В первом фильме, где-то в конце, чуть ли не в титрах, Эгон *кажется, тогда я слышала в переводе Игн* поворачивался на секунду в камеру в своём белом лабораторном халате, с чашкой кофе в руке, и улыбался. Или, скорее, "ухмыкался".
И ещё 1 секунда. Из второго фильма. В самом начале. Библиотека, он в наушниках прослушивает, кажется, стол, а его напарник бьёт по этому столу книгой.
У меня как-то не укладывается в голове, что мой любимый Игн/Идн стал вот таким:
Вполне себе миловидный, жизнерадостный... дедушка.