Почему нет Конституции Судьбы? Кто посмел так нагло и безнравственно надругаться над человечеством, по своей неорганизованности и несобранности забывший подать на рассмотрение Парламента вариант Главного закона? Судьба бесчинствует, и никто ничего ей предъявить не может – нечего!
Поезд метро медленно и планомерно движется вперёд. В вагоне прохладно и попахивает сыростью. Людей совсем не много. Стоит лёгкий гул, как на расстоянии трёх метров от пчелиного улья. И никогму нет дела до человека, тяжело и безразлично плывущего вдоль по реке. Лицом вниз. Вначале весны.
Эти люди пока не знают, что молодой человек, по имени Миша, хороший студент, перспективный начинающий бизнесмен и несостоявшийся отец, больше никогда не зайдёт в аудиторию, не откроет дверь собственного кабинета и не поцелует свою молодую жену, ребёночка от которой он ждал семь месяцев. Собственно говоря, им всё равно, был ли он хорошим студентом или плохим, посещал ли лекции, успел ли сдать все свои хвосты с последней сессии, любил ли свою законную супругу и имел ли серьёзные планы на бдущее. Да, вечером они увидят его в новостях. Точнее, не его, а «окоченелый труп мужчины с ножевым ранением в области сердца. Удар был нанесён со спины, что, вероятно, и явилось причиной летального исхода. Определить точное время смерти не удалось, по причине длительного нахождения тела в ледяной воде. Личность убитого устанавливается».
И совсем не важно, что лет эдак через пятнадцать его могли бы выдвинуть кандидатом на пост президента, на которых бы он одержал победу с 51% голосов избирателей. Этот белый замороженный манекен с настоящими выпученными глазами будет лежать в местном морге до тех пор, пока обезумевшая от горя молодая жена не примчится его забирать и хоронить. Во время похорон у неё случится нервный срыв, и она потеряет ребёнка. Но это совсем не важно.
Важно то, что сейчас я сижу и пишу эти строки. Пишу, чтобы не забыть мельчайшей детали совершённого мною преступления. Это я убила этого молодого человека и бросила его труп в реку. Это я позвонила и вызвала скорую и милицию; и пожарных. Как говорят, «на всякий пожарный». И еду. Я еду в милицию с повинной. Мне грозит, как минимум, пятнадцать лет, если попадётся хороший адвокат. И пока я буду сидеть за решёткой, моя чудесная коллекция декоративных цветов совсем засохнет. А ведь я 20 лет их собирала и нежно растила.
Ну почему судьба так не справедлива?!
Саша Дрик